Срочно нужен гробовщик [Сборник] - Дороти Сейерс

Чарли Люк собрался было встать, как вдруг дверь отворилась и в комнату снова вошел Конгрив.

— Человек хочет видеть инспектора, — сказал он хриплым шепотом. — Нам в нашей комнате он ни к чему, мистер Джеймс. По-моему, самое лучшее провести его сюда. — Он кивнул Люку.

— Я его не выгнал, а мог бы.

Если старший клерк хотел, с одной стороны, уязвить гостей, а с другой — проявить великодушие, то фарс ему явно удался. Не ожидая ответа, он отступил в сторону и энергично махнул рукой кому-то сзади.

В комнату быстро вошел человек в штатском, с мрачным, в глубоких складках лицом. Казалось, он видел в комнате одного Люка:

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут, сэр?

Инспектор кивнул, и оба молча вышли из кабинета. Конгрив закрыл за ними дверь и прошаркал к окну, выходившему на улицу. Чуть отдернул тюлевую занавеску и без зазрения совести стал смотреть в щелку. Потом вдруг рассмеялся деревянным старческим смехом.

— Это наш сосед справа, мистер Пузо, — сказал он. — Интересно, что ему нужно?

— Уж не хочет ли он прогуляться по Эйпрон-стрит? — глупо пошутил Кампьен, лениво следя светлыми глазами за старческой головой, прилипшей к занавеске. Конгрив глядел на улицу не шелохнувшись. Прошло довольно много времени, пока наконец он распрямил спину.

— Не хочет, сэр. Он и так по ней каждый день гуляет. Это ведь и есть Эйпрон-стрит, — строго сказал он. — Раз вы этого не знаете, значит, вы нездешний.

— Старик Конгрив плохо слышит, — заметил виноватым тоном Джеймс, провожая Кампьена к выходу, и, подумав, добавил: — Он у нас работает очень много лет и присвоил себе некоторые привилегии, но никто не обижается на старика. — Он помолчал, сощурился и, вздохнув, прибавил с неожиданной злостью: — Даже деньги перестали быть тем, чем были раньше… Это, конечно, вздор, но иногда я начинаю этому верить. Всего наилучшего, сэр.

10. Молодой человек с мотоциклом

— Большая удача, — сказал Джес Пузо с видимым облегчением. — Я других слов не нахожу — большая удача. Мне таки удалось упрятать в него джентльменов. Факт говорит сам за себя.

Он стоял на конюшенном дворе, вымощенном булыжником, — впечатляющая фигура, облаченная в черное старомодное одеяние. Великолепно сидевшее пальто было чуть длинновато, что может позволить себе, не бросая вызов обществу, только человек его профессии; волнистые, белые как лунь волосы только подчеркивали общее впечатление спокойного достоинства. Мягкой белой рукой он оглаживал черный обтянутый шелком цилиндр, который не был ни чересчур блестящим, ни вызывающе новым.

— Я вижу, вы разглядываете мой наряд, мистер Люк, — улыбнулся он, взглянув на Чарли с кротким отеческим терпением. — Я его называю «Скорбящая слава». Это своего рода игра слов. Проливает бальзам на души безутешных родственников. Платье играет при таких обстоятельствах не последнюю роль.

Человек в штатском, вид у которого был не в пример более мрачный, чем у плакальщиков на полставки, которые возились у тяжелых конных похоронных дрог, только что вывезенных из каретного сарая, вдруг рассмеялся, не скрывая досады.

— На мою душу вы бальзама не пролили, — изрек он вряд ли уместное замечание. — Расскажите-ка теперь инспектору свою историю. Куда вы дели гроб, который извлекли ночью из подвала «Портминстерской ложи»?

— Он отправлен на улицу Лансбери-террас, дом 59. Мы сию минуту и сами туда отправляемся. — В голосе его звучало нескрываемое торжество. Оно сочилось сквозь приличествующие случаю скорбные интонации, как запах ароматической соли из саше. — Конечно, если бы я знал, мистер Люк, что он вас заинтересует, я бы ни за что не употребил его в дело, даю руку на отсечение. Можете в этом не сомневаться.

Чарли Люк заставил себя улыбнуться.

— Удивительный вы человек, Пузо, — сказал он. — И тело уже в нем упокоилось, а? И родственники стоят в эту минуту вокруг него, прощаясь с дорогим покойничком?

— Молятся на коленях, — подтвердил Пузо, и в его честных глазах ни на миг не вспыхнула шутливая искорка. — Очень религиозная семья. Сын — адвокат, — прибавил он после некоторого раздумья.

Тусклые глаза человека в штатском перехватили взгляд шефа — и не прочитали в них ни признака сомнения. На этот раз Джес победил.

— Так случилось, что гроб понадобился ему именно сегодня утром, — мрачно процедил он. — Так случилось, что он пришелся покойнику впору. А с заказанным гробом именно сегодня произошла неприятность. И конечно, он никак не ожидал, что мы захотим взглянуть на его гроб.

— Вот вы уже все сами и объяснили, — радостно, хоть и не без некоторого удивления проговорил Джес. — Как э'го ни странно — я не хотел об этом упоминать, потому что это не делает чести нашей фирме, — но с заказанным гробом действительно случилась беда: он рассохся и в нем образовалась щель. Я его сделал из вяза, у которого древесина была еще сыровата. Мы сейчас получаем никуда не годный товар. Прямо вода с досок капает. «Знаешь, Роули, — сказал я сыну, — хорошего не жди. Он рассохнется, не успеем мы доставить его на место». «Может хуже того случиться, отец, — ответил мой мальчик. — Вдруг он рассохнется в церкви?» Ну, конечно, нам бы этого не хотелось. Дело в том, что звук при этом бывает, как будто кто выстрелил из пистолета. Представляете, какой бы поднялся шум?! «И они будут правы», — сказал Роули. «Конечно, правы, — ответил я. — Что же делать?» «А у нас есть этот твой шедевр, отец, — пришло в голову Роули. — Мы как раз только что перенесли его сюда». «Что же», — сказал я…

— Ладно, хватит, — без капли раздражения проговорил Люк. — Поберегите это для своих воспоминаний. Мы все-таки еще раз осмотрим ваш дом и мастерскую, если вас это не очень обеспокоит.

Мистер Пузо вынул из кармана на животе красивые золотые, хотя, возможно, и слишком увесистые часы.

— Очень сожалею, — сказал он, — но нам надо спешить, мистер Люк, а то как бы не пришлось галопом скакать к дому почившего. Это может быть неверно понято и вызовет неприязненные чувства. Но на счастье, у меня на кухне сидит сейчас мой шурин. Греется у очага, что-то у него голова разболелась. Он с удовольствием проведет вас по всему дому и будет при этом свидетелем. — Пузо немного помолчал, понимающая улыбка чуть покривила его круглый маленький рот, и прибавил: — Не хочу сказать, что мы не доверяем друг другу. Но я могу потом ляпнуть что-нибудь невпопад, а вы, джентльмены из полиции, любите, чтобы у вас с хозяином дома обо всем было одно мнение. Идите туда сейчас и скажите: «Мистер Лагг, нас прислал мистер Пузо», и он покажет вам все, как говорится, от подземелья до колокольни. Он будет счастлив вам помочь, — не без ехидства закончил гробовщик.

— Так мы и сделаем, — решил Люк, не скрывая удовлетворения. — Увидимся после вечеринки, Пузо.

Джес печально покачал белой блестящей, как атлас, головой.

— Нехорошо шутить, мистер Люк, когда речь идет о таких грустных предметах, — проговорил он вполне искренне. — Это моя профессия, я могу говорить о ней, улыбаясь, но это улыбка сквозь слезы. Согласитесь, что заинтересованной стороне не до шуток. Он, поверьте, лежа в гробу, не смеется.

— Что вы говорите! — воскликнул Люк, провел рукой по лицу и точно снял с него кожу — кости черепа выступили, как у скелета.

Джес вздрогнул и даже побледнел.

— По-моему, с вашей стороны это не очень достойно, — сказал он жестко и отвернулся.

Полицейские действительно нашли Лагга на кухне. Он был не один, напротив него в кресле с высокой спинкой сидел Кампьен. При их появлении Кампьен поднялся с кресла и извинился.

— Я увидел, что вы беседуете с вороньем, свернул за фасад дома и вошел на кухню через мастерскую, — объяснил он. — Лагг говорит, они поднесли ему вчера вечером не только спиртное. Соломенное кресло заполняла огромная туша, глядевшая на пришедших парой затуманенных негодующих глаз. Лагг все еще не пришел в себя; воротничка на нем не было, лучший его пиджак расстегнут. Зол он был необычайно.

— Бутылка портера и две полбутылки вермута — вот и все. Это для меня-то! — сказал он, полыхая гневом. — Я пришел сюда как человек, а сейчас боюсь стать очередным клиентом моего родственничка. В этом весь Джес Пузо, весь. Разливался соловьем, и все о моей сестре, пока меня слеза не прошибла. И подбавил в стакан какое-то дьявольское зелье. И заметьте, в своем собственном доме. В собственном! Женщина, так сказать, беззащитная женщина и то бы никогда так не сделала.

К удивлению присутствующих, это его последнее замечание нашло отклик в сердце сержанта Дайса.

— Дайте мне вашу руку, — сказал он, протягивая Лаггу свою. — Я с вами согласен.

Лагг даже забыл на миг свои горести, так ему польстила поддержка Дайса.

— Рад с вами познакомиться, — сказал он, протягивая новоявленному единомышленнику увесистую связку пальцев-сосисок.